Неточные совпадения
Пропадете в сырых
погребах, замурованные в каменные
стены, если вас, как баранов, не сварят всех живыми в котлах!
В башнях заведены лавки немаловажных чиновников; к
стенам пристроены в иных местах неблаговидные лавочки, в других
погреба, сараи, конюшни…
Галактиона удивило, что вся компания, пившая чай в думе, была уже здесь — и двое Ивановых, и трое Поповых, и Полуянов, и старичок с утиным носом, и доктор Кочетов. Галактион подумал, что здесь именины, но оказалось, что никаких именин нет. Просто так, приехали — и делу конец. В большой столовой во всю
стену был поставлен громадный стол, а на нем десятки бутылок и десятки тарелок с закусками, — у хозяина был собственный ренсковый
погреб и бакалейная торговля.
От поднятия почвенной воды иногда до пола, от постоянного застоя влаги в земляных крышах и в рыхлых гниющих
стенах сырость в этих
погребах была ужасная.
Кроме того, при этой задней, совершенно удаленной от всякого соседства комнатке, в
стене, была маленькая дверь в небольшой чуланчик с каменным
погребом, в котором у Арапова сидел на цепи злющий барсук.
В некоторых
стенах этих вечно темных
погребов были вделаны толстые железные кольца под впадинами, в половине которых выдавались каменные уступы.
Смирнов (презрительный смех). Траур!.. Не понимаю, за кого вы меня принимаете? Точно я не знаю, для чего вы носите это черное домино и
погребли себя в четырех
стенах! Еще бы! Это так таинственно, поэтично! Проедет мимо усадьбы какой-нибудь юнкер или куцый поэт, взглянет на окна и подумает: «Здесь живет таинственная Тамара, которая из любви к мужу
погребла себя в четырех
стенах». Знаем мы эти фокусы!
Попова. И не выйду никогда… Зачем? Жизнь моя уже кончена. Он лежит в могиле, я
погребла себя в четырех
стенах… Мы оба умерли.
Я навеки
погребла себя в четырех
стенах и до самой могилы не сниму этого траура…
Они спустились вниз по лестнице, как будто в
погреб, и долго-долго шли по разным переходам и коридорам, которых прежде Алеша никогда не видывал. Иногда коридоры эти так были низки и узки, что Алеша принужден был нагибаться. Вдруг вошли они в залу, освещенную тремя большими хрустальными люстрами. Зала была без окошек, и по обеим сторонам висели на
стенах рыцари в блестящих латах, с большими перьями на шлемах, с копьями и щитами в железных руках.
Небольшое зальце было убрано весьма просто, кое-какая сборная мебель, кисейные занавески, старые клавикорды, а по
стенам портреты Ермолова, Паскевича, Воронцова и две литографии, изображающие подвиги простых русских солдатиков: умирающего рядового, который передает товарищу спасенное им полковое знамя, да другого, такого же точно солдата, с дымящимся фитилем пред пороховым
погребом, в то время, когда малочисленные защитники укрепления почти все уже перебиты да перерезаны огромными полчищами горцев.
Теперь мы шли по большому сумрачному двору, где то и дело встречались полуразвалившиеся постройки — сараи,
погреба и конюшни. Когда-то, очень давно, должно быть, он процветал, этот двор, вместе с замком моей бабушки, но сейчас слишком наглядная печать запустения лежала на всем. Чем-то могильным, нежилым и угрюмым веяло от этих сырых, заплесневелых
стен, от мрачного главного здания, смотревшего на меня единственным, как у циклопа, глазом, вернее, единственным огоньком, мелькавшим в крайнем окне.
Выпевал про Ивана Тимофеича, как дважды его в Москве на кремлевской
стене распинали, как два раза его на Лобном месте
погребали, как он дважды воскресал и являлся ученикам на Пахре, как слетелась к нему на раденье небесная сила и как с нею вознесся он.
— Сильней
гребите, сильней! — смеялась Наташа, нетерпеливо топая ногами. Весла путались в упругих корнях аира, лодка медленно двигалась вперед, окруженная сплошною
стеною мясистых, острых, как иглы, стеблей — Ну вот, приехали! Вылезайте!
В просторной лавке без окон, темной, голой, пыльной, с грязью по
стенам, по крашеным столам и скамейкам, по прилавкам и деревянной лестнице — вниз в
погреб — с большой иконой посредине
стены, — все покрыто липким слоем сладких остатков расплесканного и размазанного квасу.
На «монастырском» дворе, окруженном высокою
стеною с бесчисленными отверстиями разнообразной формы и величины, понаделанными в ней «для красы ради», находились три избы, два пристена, мыльня,
погреб и ледник.
На «монастырском дворе», который был окружен высокой
стеной с многочисленными отверстиями разной формы и величины, понаделанными в ней «для красы ради», помещались три избы, мыльня,
погреб и ледник.
Сразу стало так сыро, холодно и неуютно, как будто Павел спустился на дно обширного
погреба, где воздух неподвижен и тяжел и по скользким высоким
стенам ползают мокрицы.